В Екатеринбурге и Нижнем Тагиле показали неожиданные проекты современных художников
Этот текст о 4-й Уральской индустриальной биеннале современного искусства читать не стоит. А стоит поехать в Екатеринбург и посмотреть её. Если до 12 ноября не попадете туда, вернитесь к материалу. Но тогда еще больше пожалеете, что упустили шанс засвидетельствовать, как искусство вторгается на заводы и обдает сумасшедшей энергетикой, самобытной русской задорностью и находчивостью.
На биеннале представили нешаблонное искусство.
Предоставлено пресс-службой биеннале
Время остановилось
Команда проекта во главе с комиссаром Алисой Прудниковой иносказательно акцентирует внимание на цифрах. Четвертая биеннале отдается четвертой индустриальной революции, выраженной темой «Новая грамотность». Чтобы вникнуть в нее, тем более овладеть, надо шагнуть в историю.
– Вспомните первую – паровую революцию, вторую – электрическую, третью – информационную, – подсказывает куратор основного проекта Жоан Рибас замдиректора музея современного искусства Серралвеш (Португалия). – Четвертая же должна стать путешествием во времени. Когда мы пришли в бывшее здание Приборостроительного завода, где разворачивается главная экспозиция, обнаружили, что все часы здесь стоят. Оставили их на своих местах, чтобы обыграть мотив безвременья.
Тимофеи Радя.
Предоставлено пресс-службой биеннале
Здание с виду неприметное, архитектурой от стандартных больниц или школ особо не отличается. На крыше озадачивает философский вопрос, загорающийся в ночи, — «КТО МЫ, ОТКУДА, КУДА ИДЕМ?». Это дело рук известного уличного художника Тимофея Ради, который изящно потролил над предыдущей надписи «СЛАВА ТРУДУ!» на заводе. Радя прославился тем, что несколько лет подряд одевал в оранжевые абажуры уличные фонари на перекрестке проспекта Ленина и улицы Мамина-Сибиряка, с которым мы еще столкнемся позже.
Что происходило в здании, который облюбовал художник, – большинству екатеринбуржцев невдомек. Они стекаются на выставку и удивляются, почему не догадывались о существовании завода. Позже выяснится, что многие индустриальные здания на Урале, растворенные в ткани городов и не зафиксированные в умах местных жителей, превращаются благодаря биеннале в места притяжения. В основном – людей творческих.
Одни из них оставили на стенах завода первоклассные граффити незадолго до запуска проекта. Он охватывает 6500 м² и располагается в фактурных, выразительных интерьерах. Настолько, что они рискуют перехватить внимание на себя с работ участников. Но этого не происходит из-за грамотной развески. Умышленно или нет, но тема остановки времени последовательно пронизывает экспозицию, ненавязчиво и без лоска скраивая ее в многослойное полотно. А сюжет, согласно часовым ограничениям, разворачивается строго в течение суток.
Клопы из кирпича, музыка из поездов
Препарируют «Новую грамотность» 60 художников из 19 стран. Среди них – достаточно местных авторов, которыми в прошлые разы слегка пренебрегали. Все они исследуют новые формы грамотности, которые нужны для приспособления к сверхбыстро меняющемуся миру. Делают это при помощи изображений-свидетелей (речь идёт о наших онлайн-архивах), хореографии капитализма (мы, как и капитал, всегда в движении), сопротивляющихся слов (способы адаптации языка к новым технологическим изменениям).
Жоан Рибас в работе Роберта Морриса.
Предоставлено пресс-службой биеннале
В качестве предисловия к проекту – видео «Выход рабочих с фабрик» братьев Люмьер (Франция), которые по утру покидают замученные, но счастливые женщины. Картина, предвосхитившая авангард, помимо всего прочего наталкивает на мысль, что дальше нас ждет искусство с намеком на оппозицию и инновацию. Собственно, так и будет, но позже, а пока часы показывают 9 утра – время зарядки. Ее устраивает Роберт Моррис (США) с помощью гигантских деревянных цилиндров, пандусов, тоннелей, где посетители скользят, прыгают, балансируют. Инсталляция, показанная в 1971-м году в лондонской Тейт и реконструированная Тейт Модерн в 2009-ом, — одна из вех современного искусства, трансформирующего зрителя в действующее лицо.
За стеной – стильное видео Саши Пироговой, которая представляла Россию на Венецианской биеннале в этом году. На действующем заводе Московской пивоваренной компании в солнечный полдень девушка сняла перформеров (Арсен Каракозов из труппы Большого театра) соревнующихся, как местные рабочие, кто виртуознее выполнит движения бурления, шипения и нагревания. «В индустриальном пространстве эти действия заменяют производство, в то же время являясь формой монотонного телесного труда», — объясняет автор.
Еще из произведений, которые содержательно рифмуются с нынешним пространством — серия рисунков «Широта и долгота». Написаны они на идустриальную тематику художниками-самоучками из питерских психа-невралогических интернатов. Такое такое искусство зовут Арт брют. Сами авторы не приехали на вернисаж по понятным причинам. Их работы участники благотворительной общественной организации «Перспективы» отобрали из коллекций психиатров и привезли сюда, подняв важный разговор о том, чтобы таких авторов перестали называть «особыми». Это им неприятно. Оно и понятно: если перед нами настоящее искусство, то неважно, художник с какой болезнью его создал: души, горла или, как чаще всего бывает, головы.
Важный манифест и у тагильской арт-группы «ЖКП». Один из самых просторных залов Рибас позволил ей на время биеннале превратить в мастерскую – со всеми вытекающими подробностями, включая росписи стен приличными и не очень надписями, едальни, пластиковых бутылок с ликами… Не все десятки деталей творчества удается рассмотреть. Какие-то, типа самодельных национальных уральских детских игрушек ( к примеру, клоп из кирпичей) лежат выше двух метров — многим не дотянуться. А другие работы видно не очень хорошо. Все-таки здесь постоянно поддерживается вечернее освещение. А рядом с «галереей» — красные двухметровые буквы, образующие слова «РАБОТА/ДЕЛО». Они собраны из досок, стремянки, мусора и окон, которые художники больше полугода собирали в близлежащих городах. Работу показали на улице, которая тоже превратилась в галерею, хоть и под открытом небом. Это находчивое послание городу, который делает вид, что художников в нем нет, а их творчество – не считается трудом.
Алиса Прудникова у фотографий Кирилла Преображенского.
Предоставлено пресс-службой биеннале
Под занавес дня дают завораживающие пустынностью фотографии Кирилла Преображенского. Он переносит нас на перроны московского метрополитена. Восемь снимков — восемь станций, среди которых выделяются Кропоткинская и Ленинский проспект особыми звуками революции. За счёт чего это происходит? Сказывается магия мастера. Пути и перроны — пусты. Повсюду — часы, остановившиеся в полуночь. Мы застигнуты в вечности. И глядим в мрак тоннелей, образующий «Черные квадраты»…
Пожить и обнажить
Программа арт-резиденций с отчетной выставкой — абсолютная удача. Хотя и слишком предсказуемый вариант для Урала, где только начинает прорастать четкая система искусства: коллекционеры, музеи, площадки для экспериментов, подготовленная аудитория… Отечественные и зарубежные художники объездили 25 местных городов с их скалами, реками, плотинами, заводами и музеями, погружались в контекст и осмысляли его художественно.
Как результат — 59 маршрутов (для туристов) и выставка работ, родившихся в путешествиях и показываемых все на том же просторном заводе Екатеринбурга. В них не запутаться. Они грамотно разделены на смысловые блоки: созданные в прямом контакте со средой, актуализирующие ключевые особенности региона и документирующие контекст.
Работа Гектора Самора.
Предоставлено пресс-службой биеннале
Все работы располагаются в здании, кроме одной, что в отдельном гараже, который Гектор Самора из Мексики преобразил до неузнаваемости. Речь идет о звуковой инсталляции из пары локомотивных тележек, которые перевозят поезда. Они-то и вдохновили художника на создание звукового перформанса, сопровождающегося ударам металлических палочек по колесам. Звуки напоминают колокольный звон, свирель, бой барабанов. Вот такая тонкая поэтизация бытовых процессов (обстукивания колес машинистами для проверки давления) с помощью тяжеленных махин. Каждый вагон весит по 13 тонн, и когда их завозили на грузовом кране на территорию завода чуть не снесли музей Мамина-Сибиряка.
Саша Пирогова на острове Нины Бисяриной.
Предоставлено пресс-службой биеннале
В здании работы не менее обескураживающие — машина, воспроизводящая пение птиц, плеск воды, шум заводов, или картотека оригинальных запахов — метро, копчения, стальной стружки. Нина Бисярина воспроизводит блуждающие острова-мифологемы Верхнейвинского пруда, которые легко почувствовать, потому что по ним можно пройтись. А Женя Мачнева сделала текстильную реконструкцию знаменитого Каслинского павильона, который когда-то был уничтожен, а его чугун пошел на другие надобности. Хрупкость металла возникает через ткань — ткань бытия, до которой можно дотронуться. Воскрешая чугун через ткань, мы пытаемся вернуть старое через новое, сохраняя при этом чувственное.
Завод станет музеем?
Биеннале берет еще параллельной, исследовательской и спецпрограммами. Екатеринбург перенасыщен детскими, молодежными, в частности музыкально-театральными секциями. Есть повод поехать в нижний Тагил, где на старом Демидовском заводе развернули нестандартную выставку «Цех психологической разгрузки» в рамках параллельной программы.
Евгения Мачнева. Индивидуальный проект.
Предоставлено пресс-службой биеннале
Атмосфера здесь, как в «Сталкере» Тарковского. Все происходит в цехе шиберных затворов, переоборудованном в базу отдыха. Как это? Центральный элемент цеха — реторта, предназначенная для производства стали, теперь — инсталляция, на которую во время вечеринок и не только проецируется свет с зеркальных шаров. Рядом — ковши, наполняемые когда-то жидким металлом, превратились в пруды для карпов, привычных обитателей японских парков-дзен. Один из таких разбит за углом.
Здесь же ресторан «Лисья нора», «прибой», где радиоприемник имитирует звук волны, и даже кинотеатр «Огонек». В нем лицом к лицу можно встретиться с одной из форм существования главного элемента этого места. Жидкий металл неспешно стекает огненной рекой, погружая зрителей в медитативное состояние. На фоне льющегося огня стоят стеклянные резервуары-аквариумы, где еще недавно были рыбки. Аквариумы раньше служили емкостями для хранения соляной кислоты, видимо, поэтому животные умерли.
И здесь много таких изделий, в прошлом имевших чисто прикладное и индустриальное назначение, а теперь — превратившихся в арт-объекты. Сам завод — ошеломительный. Достаточно сказать, что на его территории можно встретить постройки во всех архитектурных стилях. Чего здесь только нет: от театра и коровника до столовой, гостиницы и оранжереи…
Сергей Петров.
Предоставлено пресс-службой биеннале.
– Меня заинтересовал старый Демидовский завод большим потенциалом, – говорит директор Государственного музейно-выставочного центра «РОСИЗО» Сергей Перов, который отзывчивостью и внимательностью произвел приятное впечатление на местное арт-сообщество. – Но он находится в странном положении, к примеру, закрывается в конце сентября, потому что некому сгребать с крыш снег. Чтобы нам сюда прийти и навести порядок, надо определиться со статусом этого места. Сегодня он не определен.
– Если же вам или кому-то еще удастся это решить, что бы «РОСИЗО» мог здесь устроить?
– Да хоть Бажов-фест, показывающий индустриальный быт с уклоном на культуру. Но это зависит от желаний федерального министерства, местных властей и самого музея-заповедника, в состав которого входит завод. Если все интересы совпадут, то мы присоединимся и поможем, чем сможем. Екатеринбургский филиал работает с индустриальной тематикой, поэтому завод вписывается в контекст его деятельности. Если все сойдется, и мы договоримся, то будем развивать этот проект. Программы, которые бы органично сюда вписались, у нас есть, как и желание реализовать их.
– Какие у вас впечатления от биеннале?
– Я воодушевлен. Здесь рождают креативные идеи и внятно их реализовывают. «РОСИЗО» теперь будет тиражировать опыт Уральской биеннале, сделав упор на филиалы. Таким образом дотянемся до дальних уголков страны. Начнем создавать арт-резиденции. Будем отбирать художников, выращивать, поддерживать их не только морально, но и материально. Все проекты будут на постоянной основе. Кто если не мы — самая разветвленная система в Министерстве культуры — должны этим заниматься.
Новый язык новой реальности
После слияния Государственного центра современного искусства (ГЦСИ) с «РОСИЗО», биеннале частично попала в подчинении новой команды. Поэтому многие из специалистов ехали сюда с опаской, кто-то даже готовился к худшему. К крайностям экстравагантных и пустых проектов, напоминающих шапито, либо шквалу кондовых индустриальных вещей. Обошлось. Слияние придало проекту новый толчок.
– Очень хороший проект, – отзывается искусствовед, куратор Виталий Пацюков. – Он соединяет новую мудрость с детской непосредственностью. Возникают замечательные связи между реальностью и ее переживаниями. Через новые технологии, акустику, запахи и объекты мы наблюдаем, как это рождалось. Возникает связь, где искусство не делится на жанры. Новое прочтение культуры и реальности. В ней теперь надо выявлять определенные системы языка. Грамотное использование пространства, особенно на верхнем этаже, где расположилась картотека. Там происходит важный процесс, когда чувства и переживания превращаются в текстовую систему. Это возвращение к алфавиту… Возникает новый язык.
Интерьеры биеннале.
Предоставлено пресс-службой биеннале
Остается ощущение, что он даже пронизывает всю биеннале и собирает ее в одну ткань. Ведь на Основном проекте нет ни одной лишней работы. Биеннале доказала, что у искусства нет центра или периферии. Капиталистическая терминология арт-рынка тут неуместна.
– Мы возвращаемся к чувственному сознанию через интеллект, – резюмирует Пацюков. – Это удивительное связь между чувством и текстом, когда чувство можно прочесть. Новая реальность не имеет четких границ, потому что растёт ежесекундно. Часто мы ее не видим. Поэтому переживать это явление надо не только телесно, но и чувственно.
