Ситуация в мире в последние годы напоминает разбалансированную энергосистему — то и дело случаются скачки напряжения, то здесь, то там искрит и все ждут конца света. В мире, напичканном ядерным оружием, все это может плохо кончиться. Так насколько велика угроза, ждать ли ядерной войны и что делать, чтобы ее не было, — обо всем этом корреспондент «МК» побеседовал с бывшим секретарем Совета безопасности, академиком РАН Андреем КОКОШИНЫМ.
СПРАВКА «МК»
Андрей Кокошин — заместитель научного руководителя Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики». Выпускник МВТУ (МГТУ) имени Н.Э.Баумана, академик РАН, действительный член Российской академии ракетно-артиллерийских наук. Занимал посты первого замминистра обороны России, секретаря Совета обороны РФ, секретаря Совета безопасности РФ. Автор фундаментальных научных трудов по вопросам национальной и международной безопасности, в том числе «Стратегическое управление», «Социология и политология военной стратегии», «Проблемы стратегической стабильности». Новая книга Кокошина «Вопросы прикладной теории войны» привлекла большое внимание политиков, военных, ученых в нашей стране и за рубежом.
Ракетный «зонтик»
— Андрей Афанасьевич, мир очень быстро меняется. Оперируя прежними понятиями, идет очередной передел сфер влияния. А эти процессы, как известно, кончались мировыми войнами. Нам, ныне живущим, тоже грозит большая война? Если да, то когда? Через 10–20–30 лет?
— Попытки таких прогнозов предпринимают многие ученые разных стран, и мы, разумеется, это делаем. Прогнозированием необходимо постоянно заниматься, хотя надо понимать, что удачных прогнозов не так много. Это весьма сложная и трудоемкая задача, требующая больших интеллектуальных усилий.
Разного рода сценарии возможных будущих конфликтов при изменении системы мировой политики, соотношения сил, безусловно, надо строить. Мне довелось быть участником и руководителем целого ряда таких исследований.
Происходит динамичное изменение расстановки сил в мире. Изменения идут преимущественно по политико-экономическому, технологическому параметрам. В США большая часть политического класса крайне нервно реагирует на усиление Китая, который, как считают они, бросил им вызов. Не только в финансово-экономической, но и в технологической сфере. Например, в области искусственного интеллекта, квантовых технологий, мобильной связи пятого поколения. На это накладывается нарастающее противостояние между Соединенными Штатами и КНР в политико-военной сфере.
У обеих мировых войн были свои особые причины, о которых надо говорить отдельно. Прямые аналогии предвоенных периодов этих двух мировых войн и современные ситуации, я думаю, не оправданны.
В наше время весьма важным фактором, препятствующим возникновению крупномасштабных войн между основными субъектами системы мировой политики, является ядерное оружие. Это оружие, как я и мои коллеги предвидели это еще в 90-е годы и говорили тогда об этом, будет важным фактором обеспечения наших позиций как великой державы — фактором предотвращения крупномасштабной военной агрессии против нас на многие десятилетия вперед.
Я помню, когда американцы бомбили Югославию, на одной из международных конференций кто-то из российских участников поднимал вопрос, не будет ли Российская Федерация в какой-то кризисной ситуации следующей целью бомбардировок со стороны США и НАТО. Тогда американцы дружно стали заявлять, что нет, никогда, «вы же ядерная держава».
Нельзя не вспомнить историю 2003 года, когда США развязали агрессию против Ирака. Есть небезосновательное мнение о том, что, если бы у Ирака было ядерное оружие, США еще десять раз подумали — начинать войну или нет.
В целом борьба за новую расстановку сил в мире ведется и будет вестись политико-дипломатическими методами, средствами информационной войны и политико-экономического давления, включая санкции, торговые войны. Будет нарастать технологическое соперничество. Видите, как американцы решили ограничить возможности китайской Huawey с подключением всей мощи государства. Скорее всего, на обозримый период сохранится напряженность в области политико-военной, чреватая трансформацией в острые и опасные кризисные ситуации.
Чтобы исключить ядерный апокалипсис, международное сообщество, прежде всего великие державы, должно использовать различные регулирующие механизмы. Возможно, удастся все же спасти Договор СНВ-3, добиться его продления. Перспективы других соглашений такого рода пока весьма проблематичны в свете действий администрации Трампа, вышедшей, как известно, из важного Договора о ракетах средней и меньшей дальности 1987 года.
Необходимо продолжать усилия, несмотря на все имеющиеся проблемы, в области нераспространения ядерного оружия.
— В США время от времени говорят о возможности ограниченного применения ядерного оружия…
— Это все искусственные и очень опасные построения. Особенно применительно к конфликту между ядерными державами. Многие отечественные и зарубежные специалисты, военачальники обоснованно считают, что ограниченное применение ядерного оружия в войне между государствами ядерного клуба — это опаснейшая иллюзия.
В США, кстати, тоже многие предупреждают об иллюзорности надежды на возможность ведения ограниченной ядерной войны. Это, например, бывший министр обороны Уильям Перри, бывший госсекретарь Джордж Шульц, экс-сенаторы Ричард Лугар и Сэм Нанн, «четырехзвездный» генерал Джеймс Картрайт. Похоже, к ним начинает прислушиваться и ряд немаловажных деятелей в Конгрессе США.
Россия предлагает Соединенным Штатам подтвердить советско-американские соглашения о предотвращении ядерной войны 1973 года. О важности такого шага, в частности, говорил наш министр иностранных дел Сергей Лавров.
— Принципиальный постулат сдерживания остается прежним — потенциального агрессора может остановить только страх уничтожения ответным ударом?
— Базовые положения сдерживания остаются примерно теми же уже на протяжении десятилетий, несмотря на многочисленные технологические изменения. Это связано с особой экстраординарной ролью ядерного оружия, обладающего многочисленными поражающими факторами. А ведь есть еще вторичные, третичные последствия применения ядерного оружия, в том числе климатические и медико-биологические.
Недавно в США снова опубликовали результаты исследования по оценке возможных последствий ядерных ударов. Оно показывает, что даже ограниченное применение ядерного оружия, сравнительно небольшой доли от имеющихся в мире арсеналов, вызовет катастрофические климатические последствия. Средняя температура в мире в результате выброса в атмосферу продуктов сгорания упадет до такого уровня, что в подавляющем большинстве стран перестанет вызревать урожай. И те, кто выживет после обмена ядерными ударами, не выживут из-за голода, который наступит на Земле.
В Соединенных Штатах многие понимают, что достойным оппонентом для США в ядерном противостоянии является только Россия, которая имеет соизмеримый с США ядерный арсенал. Но при этом в американском «политическом классе» есть явный дефицит понимания угрозы ядерной войны, ее последствий, что отмечают многие американские ученые.
Да, к сожалению, страх перед последствиями ядерной войны в целом будет продолжать играть свою роль. Но полагаться только на страх нельзя. Нужны постоянные усилия, чтобы уменьшать напряженность, снизить угрозу спонтанной эскалации в тех или иных кризисных ситуациях, которые могут привести к ядерной конфронтации. Этому большое внимание уделяется во внешней и военной политике России.
Фото: ФМП МГУ
Иллюзия безъядерного мира
— Иногда озвучиваются идеи о безъядерном мире, полном отказе от ядерного оружия. Реализуемы ли они или мы обречены жить с ядерным memento mori долгие и долгие годы, а может быть, и всегда?
— Идеи «безъядерного мира» явно нереалистичны, хотя и высказываются нередко из самых благих побуждений. Я всегда к ним относился критически.
Да, еще многие десятилетия мы обречены жить с ядерным оружием. Речь идет не только о США и России, но и о целом ряде стран. Не будем забывать о Великобритании, Франции, Индии, Пакистане, Израиле, КНР, КНДР. Ядерное оружие во многих странах рассматривается и как средство обеспечения военной безопасности, и как символ определенного статуса государства. В обозримой перспективе возможно появление новых ядерных государств, в результате чего мир станет еще менее предсказуемым.
Предотвращение ядерных конфликтов будет требовать целенаправленных усилий от многих субъектов мировой политики. Они должны заботиться и о том, чтобы ядерное оружие, расщепляющиеся материалы не попали в руки террористов.
— После выступления президента 1 марта 2018 года мир узнал о том, что Россия располагает новейшими средствами стратегического сдерживания, в том числе гиперзвуковым оружием. Как вы их оцениваете?
— Те системы, о которых говорил президент, обеспечивают важное приращение возможностей российских стратегических ядерных сил по надежному и убедительному сдерживанию потенциальной военной агрессии против России и наших союзников.
Новые разработки лишний раз рельефно продемонстрировали наш научно-технический потенциал в военной сфере. Продемонстрировали радикальное превосходство возможностей наших стратегических ядерных сил над любой перспективной противоракетной обороной США, которая может быть создана в горизонте 20–30 лет.
Дополнительный импульс получило то, что ранее было сделано для сил сдерживания по обеспечению их боевой устойчивости и возможности преодоления ПРО. В целом этот весомый вклад в обеспечение стратегической стабильности, которая прежде всего продолжает зиждиться на нашей способности к тому или иному варианту ответных действий с нанесением так называемого неприемлемого ущерба по отношению к потенциальному агрессору.
— Какое новое оружие может появиться у нас или в США в ближайшие десятилетия? Сможет ли оно изменить способы и методы сдерживания?
— В передовых странах ведутся сотни, если не тысячи научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ военного назначения. Многие из них заимствуют различные технологические решения из гражданской сферы. Там развитие новейших технологий происходит часто быстрее, чем в военной области.
Нельзя забывать о необходимости прогнозирования того, как эти средства могут повлиять на формы и способы ведения вооруженной борьбы.
Ряд стран активно работает над средствами ведения вооруженной борьбы в космосе, над противоспутниковым оружием. Недавно Индия провела испытание такого оружия, о чем публично заявил индийский премьер-министр Нарендра Моди, связав это с вопросом о приобретении Индией статуса космической державы.
Администрация Трампа планирует создать еще один вид американских вооруженных сил — Космические войска — и оснастить их соответствующими средствами ведения вооруженной борьбы.
Россия и Китай не могут не учитывать такие шаги в своих среднесрочных и долгосрочных военно-стратегических и военно-технических планах.
В то же время Россия и Китай предлагают важный проект международного договора о предотвращении размещения оружия в космосе и недопущении применения силы в отношении космических объектов.
— Китай активно работает по развитию сил ядерного сдерживания.
— Это так. Соединенные Штаты в последние годы ставят КНР всегда рядом с Россией в качестве главных оппонентов на мировой арене. В политико-военных и военно-стратегических прогнозах и планах США учитывают нередко в совокупности наши два государства.
В финансово-экономическом, производственном и военно-технологическом отношении Китай, по оценке ряда экспертов, способен в ближайшие 8–10 лет совершить рывок в развитии всех трех компонентов стратегических ядерных сил и выйти на уровень США и России. Это будет принципиально новая конфигурация сил.
Будут ли США с их огромным и растущим госдолгом и дефицитом федерального бюджета полномасштабно отвечать на этот рывок и добиваться того, чтобы их стратегические ядерные силы были одновременно сопоставимы с силами России и Китая? Ответа на этот вопрос пока нет, но различные прогнозные варианты необходимо прорабатывать.
— Некоторые страны разрабатывают оружие на так называемых новых физических принципах…
— Да. Речь не только о России и США, но и о Китае, Франции, Индии, в какой-то мере Израиле.
С научной точки зрения эти принципы в основном известны, по крайней мере, с 1960-х годов. Десятилетия работы в ряде областей показали, что воплощение в годные для боевого применения системы требует огромных длительных усилий, а процесс реализации соответствующих разработок имеет, как правило, нелинейный характер.
— В 90-е годы вы очень много сделали для сохранения и развития наших стратегических ядерных сил сдерживания. В том числе для принятия на вооружение ракетных комплексов «Тополь-М» и «Ярс», стратегических подводных крейсеров проекта «Борей» с ракетой «Булава», авиационной крылатой ракеты большой дальности Х-102.
— В этом заслуга значительной группы военачальников, работников оборонной промышленности, генконструкторов и гендиректоров ряда предприятий ОПК. Не могу не назвать моего помощника Владимира Ярмака, генерал-лейтенанта Владимира Болысова, начальников Генштаба Виктора Дубынина и Михаила Колесникова, главкома РВСН Игоря Сергеева, который позднее стал министром обороны, главкома ВВС Петра Дейнекина, главкома ВМФ Феликса Громова и его заместителя Валерия Гришанова, генерал-полковников Вячеслава Миронова, Анатолия Ситнова, Виктора Есина, Виктора Барынькина. Активно и очень плодотворно работали молодые офицеры и гражданские специалисты подчинявшегося мне Комитета по военно-технической политике Минобороны.
Все они показали себя патриотами и профессионалами высочайшего класса. Некоторых, к сожалению, уже нет с нами.
— Чем вы и ваши единомышленники руководствовались, когда в 90-е годы, во времена относительно спокойных отношений с США, ратовали за развитие стратегических сил сдерживания?
— Мы исходили из долгосрочного видения развития международной системы, из сложившегося у нас понимания задач восстановления позиций России как великой державы, обеспечения реального суверенитета нашей страны. В том числе в производственной, научно-технологической областях, военной техносфере.
Понимали, что ядерный фактор, несмотря на рост значимости других военных и невоенных компонентов силы, будет по-прежнему играть огромную роль в мировой политике и в обеспечении нашей безопасности. Основа такого убеждения — исследования реальных исторических процессов различной глубины.
К сожалению, такое видение не пользовалось поддержкой у значительной части российского политического класса того периода.
Генералы Дубынин, Колесников, Сергеев рассматривали ядерное оружие не как средство ведения войны, а лишь как средство сдерживания агрессии. Но чтобы сдерживание было убедительным, необходимо регулярно демонстрировать, что такое оружие находится в боеготовом состоянии. Недавно в России прошло учение «Гром-2019». Оно еще раз продемонстрировало наши возможности сдерживания.
— Вы стояли у истоков создания армии современной России. Знаете, какой была армия России в первые постсоветские годы. Многое изменилось?
— В Вооруженных силах ведется интенсивная боевая и оперативная подготовка. Проводятся разнообразные учения. То есть армия и флот занимаются своим делом. Резко увеличилась доля современных вооружений и военной техники. Одно из центральных мест оправданно и очень обоснованно отводится средствам радиоэлектронной борьбы. Идет насыщение высокоточным дальнобойным оружием в неядерном оснащении, что крайне важно для материального обеспечения стратегического неядерного сдерживания.
Вооруженные силы получили многоплановый опыт в Сирии. Это относится не только к боевым действиям ВКС и Сил специальных операций, но и к информационному противоборству, гуманитарным операциям, взаимодействию с присутствующими в регионе военными из других стран, включая США.
Проделана огромная работа по совершенствованию всего военного механизма. Развиваются в нужном направлении органы управления, в том числе такой важнейший, как Генеральный штаб.
В Генштабе под руководством Валерия Герасимова идет масштабная интеллектуальная работа. Направлена она на то, чтобы Генеральный штаб был подлинным «мозгом армии», пользуясь термином незабвенного Бориса Михайловича Шапошникова.
Многое позволяет говорить, что наши Вооруженные силы заняли место среди наиболее современных и дееспособных армий мира.
— На обычные вооружения в 1990-е денег не хватало?
— Финансово-экономические условия были запредельно тяжелыми. Да и необходимая система управления ОПК не была еще воссоздана после разрушения того, что имелось в СССР. Конечно, удавалось сделать далеко не все, что хотелось бы и что нужно было.
Но мы напряженно работали по развитию систем обычных вооружений. Понимали, что они нужны и как средство стратегического сдерживания, и как средство ведения военных действий. Тогда удалось достроить и полностью оснастить тяжелый атомный ракетный крейсер «Петр Великий», несколько других крупных надводных кораблей и малошумных многоцелевых атомных подлодок. Существенно продвинулись вперед в создании фронтового бомбардировщика Су-34, ударных вертолетов Ка-50 и Ка-52, Ми-28Н, крылатых ракет большой дальности "Х-101", оперативно-тактического ракетного комплекса «Искандер-М», в развитии средств вычислительной техники спецназначения, различных средств РЭБ и многих других вооружений и военной техники.
Не забывали и о научно-техническом заделе на более отдаленную перспективу. В том числе, в области гиперзвукового оружия и оружия на новых физических принципах. Использовали богатый практический опыт научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в советское время.
Важно было сохранить созданный несколькими поколениями научно-технический потенциал. Это был святой вопрос для меня и моих коллег, товарищей по Минобороны и ОПК.
— Сегодня наша армия способна достигать целей без применения ядерного оружия?
— Применение ядерного оружия, скорее всего, означало бы катастрофическую третью мировую войну. О такой войне министр обороны Сергей Шойгу в интервью «МК» недавно сказал так: неизвестно, какой будет третья мировая война, но можно с уверенностью судить, что она будет последней.
Повторю, возможности Вооруженных сил в обеспечении национальной безопасности, безусловно, расширились. Это относится в том числе к значительно укрепившимся силам общего назначения, оснащенным обычным, неядерным оружием.
Вооруженные силы — инструмент политики. Одна из задач — вносить наряду с внешней политикой, дипломатией, средствами информационного противоборства вклад в предотвращение войны с применением ядерного оружия и в целом сколько-нибудь крупномасштабной войны.
Возможности Вооруженных сил по неядерному стратегическому сдерживанию существенно расширились. Особенно благодаря наращиванию арсенала дальнобойного высокоточного оружия в неядерном оснащении. Но ядерное сдерживание играет по-прежнему ключевую роль.
Эпизод стратегических учений «Центр-2019». Фото: Вадим Савицкий
Сэкономим на асимметрии
— В вашей новой книге «Вопросы прикладной теории войны» сформулирована градация напряженности военно-политической ситуации, то есть, условно говоря, этапы перехода от мира к полномасштабной ядерной войне. На каком этапе напряженности мы находимся в противостоянии с Западом, в частности с США?
— Мы в весьма напряженных отношениях с США. Соединенные Штаты и их союзники по НАТО регулярно осуществляют разного рода демонстрации силы. В основном в евроатлантической зоне, вдоль границ с Российской Федерацией. Это дестабилизирующие действия. На это Россия вынуждена отвечать соответствующими действиями политико-военного плана, демонстрировать свои военные возможности. Россия это делает в том числе вместе с нашим союзником — Белоруссией.
Войны между нами и США нет, военные действия того или иного масштаба друг против друга не ведутся. Напротив, есть определенное взаимодействие по линии глав внешнеполитических ведомств. Сергей Шойгу установил контакт с новым министром обороны США Марком Эспером. Есть важные контакты между нашим начальником Генштаба и председателем Комитета начальников штабов США. В Сирии наши военные взаимодействуют и на тактическом уровне, что крайне важно.
— То есть США, предпринимая какие-то недружественные по отношению к нам шаги, например в той же Украине, всегда помнят о ядерном факторе?
— Да, конечно. Ядерный фактор, безусловно, присутствует в мировой политике, в том числе политике США. Много исследований, проводимых научными центрами, близкими к Пентагону, аппарату Совета национальной безопасности, посвящено тому, чтобы избежать опасной эскалации, выхода на уровень ядерного конфликта, когда речь идет о потенциальном использовании ядерного оружия.
В США во многих разработках по вопросам будущей войны речь идет о применении силы ниже определенного порога. Популярной стала тема применения силы в так называемой «серой зоне».
И конечно, приращение возможностей Российской Федерации в стратегической ядерной сфере оценивается должным образом в США — как еще одна демонстрация того, что нужно очень аккуратно относиться к переходу через ту или иную ступень эскалации в потенциальном конфликте между США и Россией.
— Сколько тратить, чтобы и казну не разорить, и безопасность обеспечить?
— Это один из кардинальных вопросов. Поскольку национальная безопасность не сводится только к военной безопасности. Она включает в том числе такие вещи, как социальная стабильность или дееспособность в области информационно-коммуникационных технологий.
Та же кибербезопасность, где есть немало проблем в современных условиях, в значительной степени зависит от того, есть ли у вас необходимые программно-аппаратные способы решения проблем, в том числе защиты собственных информационно-коммуникационных сетей. В это нужно вкладывать очень значительные средства, так же как в поддержание социально-политической стабильности, вообще в развитие экономики, производства.
Президент Путин постоянно ставит вопрос о том, что наша задача — не втянуться в разорительную гонку вооружений. Он неоднократно заявлял о том, что Россия не хочет новой гонки, которая опасна не только огромными экономическими издержками, но и подрывом стратегической стабильности.
Надо все время учитывать реальную систему мировой политики, в которой мы находимся. К примеру, то, что США в военном отношении противостоят не только нам, но и Китаю.
С другой стороны, у США есть союзники — европейские партнеры по НАТО, Япония, Южная Корея, которые тоже играют определенную роль, имеют собственные вооруженные силы, большие военные бюджеты. С Японией и Республикой Корея при этом у нас выстраиваются во многом конструктивные политические и экономические отношения.
Кстати, есть признаки того, что понимание угроз, опасностей гонки вооружений появилось и у ряда бывших и действующих американских политиков, включая тех, кого я уже упоминал.
Это относится, например, к поправкам Палаты представителей Конгресса США к закону о бюджете на национальную оборону на 2020 финансовый год. Они предусматривали отказ от финансирования новых «маломощных» ядерных боезарядов для морских ракет «Трайдент II» и призывали администрацию Трампа продлить действие российско-американского Договора СНВ-3 по ограничению стратегических наступательных вооружений.
В целом при определении собственных трат на оборону нужна серьезнейшая междисциплинарная аналитическая работа. И одна из важнейших задач для нашей страны — поддерживать обороноспособность на необходимом уровне, но не в ущерб социальной сфере, инвестициям в экономическое развитие, в науку, культуру, образование… Искать преимущественно асимметричные решения в ответ на действия тех же США. Хотя иногда, конечно, без симметричных решений не обойтись.
Мы обязаны обеспечивать потенциал ядерного и неядерного стратегического сдерживания. Но ядерное сдерживание остается все же фундаментом нашей обороноспособности.
— В начале беседы вы говорили о важности прогнозирования развития ситуации в мире. Как сделать точный прогноз?
— Моя первая диссертация была по прогнозированию международных отношений. И к этой проблематике мне приходится постоянно возвращаться. Прежде всего, нужно серьезно изучать среднесрочные, долгосрочные тенденции, то, как складывались отношения на протяжении 10–15 и 20–30 лет. Чтобы сделать прогноз о том, что будет через 10 лет, надо, как правило, знать, что было в последние 20–30 лет. Развитие международных отношений, в том числе их политико-военной составляющей, происходит нелинейно.
Нужно уметь выявлять циклы в развитии тех или иных процессов. Знать не только возможности различных государств, но и намерения государственных руководителей. У нас часто считают потенциалы, но не очень хорошо определяют намерения. Это очень тонкая, филигранная политологическая работа.
Например, оценивая военные риски со стороны тех же США, нужно знать реальную расстановку политических сил, как идет борьба по тем или иным программам вооружения. Далеко не все заявленные программы вооружений будут обязательно реализованы.
Идут активные дебаты относительно того, каким путем пойдет модернизация стратегических ядерных сил США. Идет активная борьба за ресурсы между различными видами вооруженных сил США с участием различных политиков, лоббистских групп военно-промышленного комплекса.
За всем этим надо следить. Это сотни и сотни параметров. Нужны оценки экспертов, участие десятков ученых, постоянные, системные научные исследования.
Источник: https://www.mk.ru/politics/2019/11/21/akademik-kokoshin-my-obrecheny-zhit-s-yadernym-oruzhiem.html
